Люди либо любят друг друга, либо нет, и порой любовь возникает между теми, кому не надо бы любить друг друга. (с)

- Вот скажи мне честно, не надоело тебе, Хэчан-и? Сколько лет тебя знаю, а ты всё тот же ребенок, что и столетие назад.

Красный огонек истлевшей сигареты летит на землю, описывая в воздухе причудливую спираль, траекторию умирающего лайнера с сотнями жизней на борту, и разбивается о пыльный асфальт, рассыпаясь осколками яркого красного и оранжевого, что умирают, так и не долетев до земли. Донхёк смотрит на эту трагедию, и морщит нос, невольно поджимая губы. За столько лет, проведенных среди смертных людей, он так и не понял, что движет их странными душами, когда они самовольно заполняют свои легкие ядом, травят душу и испепеляют своё и так не лучшее здоровье.

- На твоем месте, Со, я бы не говорил подобные вещи слишком громко. Сам ведь знаешь, тут даже у стен есть уши.

Голос Ренджуна звучит угрожающе, и Донхёк успевает заметить то, как вспыхнули на короткое мгновение зеленым его глаза. С Колдунами спорить опасно, а с такими, как Рен - еще дороже, потому что можно лишиться не только жизни настоящей, но еще и загробной. Хёк улыбается другу и слегка придерживает его за плечо, предостерегая, безмолвно прося не вмешиваться и не марать руки о таких, как Во. С ним Донхёк и его компания знакомы слишком давно, чтобы обращать внимание на резкие выпады в свой адрес, и уж тем более - реагировать на них.

- Пойдем, не трать на него время, Рен. Лучше покажи, что ты для меня приготовил сегодня.

Хёк отводит друга в сторону, туда, где в неоновом свете от вывески ближайшего кафе красуется его байк. Его бока натерты до блеска, а с хромированных деталей можно есть без ножа и вилки, языком слизывая горечь поражения - настолько сильно они отсвечивают холодом метала. Обычно из их кампании в гонках принимают участие хотя бы двое, но бывали ночи, когда все пятеро седлали искусственных коней и рвались в бой, чтобы показать себе, чужим и друг другу, чего они стоят на самом деле, но сегодня на старте Хэчан будет один, в то время как ребята будут болеть в стороне.

Факт стартового одиночества влияет на настроение Донхёка больше, чем он хотел бы в этом себе признаться. Его губы слегка поджаты, и такая привычная улыбка отсутствует на его лице сегодня ночью, не смотря на то, что парни веселятся, распивая явно не лимонад. Он бы тоже с радостью сделал глоток-другой горячительной жидкости, но предпочитает управлять трезвым, ведь в течении гонки и так успеет попробовать чужой страх на вкус и выберет себе очередного неудачника, к которому можно будет наведаться позже, чтобы подкрепиться его кошмарами, в которых будет огонь, скрежет метала и запах горящей плоти. Хёк спасет очередного человека от очередного ночного кошмара, и почувствует себя чуточку лучше, придав своему существованию хоть какую-то ценность.

Не сказать, чтобы Хёк слишком уж часто погружался в собственные неприятные мысли, но раздумия не обходят его стороной, как и то, что смертные называют депрессией. Донхёк зовет же это хандрой, непониманием своего предназначения, невозможностью отыскать своё место в жизни. И пусть он думает, что помогает людям, поедая их дурные сны, на самом же деле его альтруизм можно заменить парой таблеток, здоровым питанием и медитацией, и единственная причина, по которой он пока что не умер от голода, это человеческая лень и нежелание улучшать собственную жизнь, даже если для этого требуется малое. Благодаря этому Хэчан до сих пор существует, но легче поиски смысла жизни от этого не становятся от слова "совсем".

- Чего задумался? Оцениваешь вон ту новенькую задницу, Хёк? - Джено смеется и поддевает своим плечом плечо Хёка, выводя того их оцепенения, в которое он погрузился сам, последовав за роем мыслей. - Готовься, старт скоро, потом сможешь посмотреть на свою конфетку.

Порой Донхёк искренне ненавидит своих друзей, в особенности Джено. Ненавидит так, как могут ненавидеть друг друга члены семьи, не по крови - по дружбе и времени. Они любят друг друга так сильно, что аж тошно, и ненавидят точно так же, с любовью, чтобы аж скулы сводило и хотелось обнять и прибить одновременно. Потому Хёк даже не обращает внимание на подкол друга, понимая, что просто пропал в своих мыслях, уставившись в никуда, и этим "никуда" оказался байк какого-то заезжего гостя. Интересного такого гостья - про себя отмечает Донхёк, стараясь откровенно не пялиться на парня, что всем своим видом излучает уверенность и непоколебимость. Проиграл в споре - понимает Хёк, потому что таких чует за версту, как и все те, кто в уличных гонках не один ком пыли проглотили и разбили не одну машину. Такие, как Хёк, выходят на старт ради забавы, чтобы пощекотать нервы и почувствовать прилив адреналина. Кто-то приходит выиграть немного денег, но это сопутствующий товар, не имеющий ничего общего с реальными целями и интересами. Такие же, как новенький на ярко-красном байке - залетные гости, приезжие звезды, на чей концерт собирается толпа зевак и старичков со знающим цоканьем. Они все приходят посмотреть на триумф под названием "новичкам всегда везет", или же посмеяться над неудачей желторотика, что посмел сунуть свой клюв в вольер с грифами. Итог всегда один - о нём забудут раньше, чем он успеет пересечь финишную черту. 

►Black Rebel Motorcycle Club - Ain't No Easy Way
It's easy to fall in love
When you fall in love you know you're done
You got easy eyes to hunt
And the world above needs your blood

Пыль летит из пол колес и повисает плотным облаком над импровизированной линией старта, и, кажется, даже свет уличных фонарей не способен прорваться через густую пелену тестостерона и тяги к победе. Пальцы, затянутые в кожу перчаток, крепко сжимают руль, не давая слабины, беря под контроль каждый сантиметр дороги. Шлеп плотно прилегает к голове, но даже сквозь толщину метала и пластика Хэчан слышит визг тормозов и чувствует запах сгоревших шин. Два конкурента остались позади, по глупости рванув первыми и врезавшись в друг друга на первом же повороте. Донхёк же едет примерно пятым, пропуская вперед одного из гонщиков, что давит педаль газа так, будто от этого зависит его жизнь. Хёк же практически никогда на старте не рвется вперед, зная, что в первом повороте будет запал, и выбраться из целым, да еще верхом на мотоцикле - практически невозможно. Вместо этого он просчитывает возможные ходы наперед, прикидывая количество светофоров и возможные точки нахождения дорожных патрулей.

Не то, чтобы большинство его соперников были глупы, просто Хэчан умнее их всех вместе взятых. Он срезает путь через темный переулок, такой узкий, что по противоположным стенам задевает плечами в своей фирменной и горячо любимой кожанке, и вылетает на трассу впереди остальных, победным вскриком оглашая пустую улицу впереди. До финиша еще добрая половина пути, а он уже обставил всех конкурентов, кроме того самого новичка, что равняется с Хеком и своим красным мотоциклом будто тряпкой на арене корриды машет, и вроде бы Хёка этот факт веселит, но в то же время жутко бесит, да так, что хочется показать новичку, где его место и напомнить ему, что со своими уставами в чужой монастырь лезть - минимум не воспитанно.

Они минуют пять светофоров бок о бок, практически плечом к плечу, и Донхёку интересно, почему он не видел этого парня раньше, если он в состоянии гоняться и весьма неплохо, если способен поддерживать скорость и маневренность Хека. Ему интересно, почему он никогда не чувствовал свой дух преисполненным настолько, что хочется вскинуть руки в стороны и громко прокричать, набрав полные легкие свежего воздуха со вкусом моторного масла. Донхёку интересно, почему он никогда раньше не чувствовал такого яркого, сильного желания одержать победу, что сосало бы под ложечкой, что разливалось бы по телу вкусным адреналином, вспарывающим грудную клетку так, что сердце рвется наружу. Донхёку интересно, почему он испытывает весь этот спектр эмоций, но еще более ему интересно узнать имя нового достойного соперника, что сейчас явно улыбается под забралом собственного шлема, ускоряя ход.

Впереди их ждет круговая развилка, и так всегда большой трафик, но Донхёку плевать. Конкретно сейчас, в данный момент времени, в данной точке пространства, ему плевать. Пусть его собьет машина, пусть его вынесет в кювет, но он должен победить. От того он давит на газ и практически ложится на руль своего байка, немеющими пальцами зависая над рычагом ручного тормоза. Донхёк сливается со своим мотоциклом, превращается с ним в единое целое, человека-машину, наделенную нечеловеческой мощью,  мифической силой, магией, как сказали бы многие. Он проникает каждым своим атомом внутрь мотора, слышит, как ревет его сердце и свое собственное пуская в пляс, лишь бы сильнее, лишь бы быстрее, лишь бы без оглядки и страха.

Они врезаются в поток машин, умело лавируя между ними, пропуская все сигналы и ругательные слова в своей адрес, что летят им в спины, как ножи, и под желтый сигнал светофора прорываются вперед, туда, где вдалеке, в трех кварталах маячит финишная прямая. Хэчан выжимает газ до остатка, и встает на одно колесо, поднимая байк, когда пролетает под импровизированным клетчатым флагом, и делает разворот, стесывая шины под ноль, пуская облако гари пыли под колеса соперника. Он выиграл, на какие-то доли секунды, на какие-то сантиметры, но опередил противника, и от этого во рту так сладко, а на сердце так тепло, как не было уже очень давно.

К нему бегут его друзья и поклонники, кто-то хлопает его по спине, кто-то треплет влажные от пота волосы на макушке, а Донхёк не может своего взгляда оторвать от хищных глаз вдалеке, от человека, что смотрит сейчас на него так пристально, что прожигает дыру. Хёк вырывается из объятий и минует приветственные вопли, оставляя их позади, за спиной, и прямиком направляется в сторону того, кто стал причиной всего.

- Отлично погонялись.

Он протягивает вперед руку, раскрывая в приглашающем дружеском жесте ладонь, затянутую в красную кожу мотоциклетной перчатки, и улыбается так, как будто ему скулы свело, потому что мужчина напротив, если не бог, то точно близок к небу, так, как никогда не будет близок Хэчан. У него острый взгляд, тонкие черты лица и мрамор кожи, от одного взгляда на которую у Донхёка что-то умирает внутри, возрождаясь лепестками сакуры, что скребут горло своей приторной нежностью. Кажется, он падает глубоко и пропадает навеки, тонет и уходит под темные воды чужой радужки с головой, счастливой улыбкой утопленника ломая скулы, но не это вовсе беспокоит Донхёка в данный момент.

- Хэчан, но для друзей просто Хёк.

Он улыбается под вой полицейских сирен вдалеке, и всё так же держит ладонь раскрытой, как и своё глупое сердце. 

Привет, кажется, я в тебя по уши, проживешь со мной вечность?