<!--HTML-->
<center>
<div id="temp7">
<div id="charname"><div class="e1">
<div class="e2"><div class="e3">«♪ NCT Dream - Stronger»</div>
<table layout="fixed" width="100%">
<tr>

<td><br><center><div class="e7"><img src="https://i.imgur.com/A2cgz5H.gif"></div></center></td>
<td><br><center><div class="e7"><img src="https://i.imgur.com/VYDO3OJ.gif"></div></center></td>
<td><br><center><div class="e7"><img src="https://i.imgur.com/dpX8ulg.gif"></div></center></td>
</tr>
</table>

<div class="e5">Lee Donghyuck, 20 y.o.</div>

<div class="e6">—NCT
<br><br>
тв и радио ведущий | би </div>

<div class="e4">

<p><i>- Хэчан-и, солнышко, улыбнись, покажи зубки.</i></p>

<p>Донхёку всего лишь три, но он уже знает, как вести себя перед камерой. Он улыбается, растягивая губы в форме сердца в улыбку, показывает свои жемчужные зумбки, ставит одну пухленькую ручку в карман отутюженных брюк, вторую опуская вдоль тела. Ему всего лишь три, но он уже умеет позировать, как модель для обложки журнала GQ. Высокая, тонкая и безумно красивая женщина в легком желтом платье подбегает к нему, падая на колени, вытирает влажным от слюны пальцем несуществующую грязь с его щеки, поправляет галстук-бабочку, который и так идеально ровно сидит на его шее, и после отбегает в сторону, складывая руки в молитвенном жесте, дает указание фотографу и улыбается, довольная результатом. </p>

<p>Это его третий день рождения, и вокруг шумит праздник. Где-то смеются дети, и он даже слышит ржание пони на заднем дворе, той самой, которую ему так хотелось увидеть, потрогать, несмотря на запрет отца в страхе испортить безупречный внешний вид и оказаться посмешищем перед фотокамерами. Всего лишь три года Донхёк живет на этом свете, но уже знает столько "нельзя", сколько не знает ни один его сверстник. Ему нельзя будет даже попробовать торт, что стоит в самом центре комнаты, на столе, украшенном цветами, с фигурками Человека Паука и Железного Человека сверху, потому что сладкое - вредно для детей, особенно таких, как Донхёк. </p>

<p><center>Донхёку всего лишь три, но он уже знает, как сильно может болеть испачканная в креме щека от пощечины, оставленной отцовской рукой, лишь за то, что он угостил морковкой пони на собственном дне рождения.</center></p>

<p><i>- Хэчан-и, что случилось, солнышко, тебя кто-то обидел?</i></p>

<p>Его мать, в безупречно красивом брючном костюме сливового цвета садится перед ним на колени, вытирая пальцами застывшую кровь и грязь с его щеки. Донхёку всего лишь восемь, а у него изодранные в кровь коленки, порванная лямка рюкзака и фингал под глазом, расплывающийся синим. Он шмыгает носом, утирает текущие сопли и слезы, и смотрит на мать как на божество, потому что она - единственная живая душа, которой до него есть хоть какое-то дело. Она ведет его на кухню, вытирает лицо и замазывает раны спиртом, заклеивает ссадину на щеке пластырем с желтыми уточками, и целует в лоб, ласково и нежно, обещая испечь печенье и приготовить какао с зефиром.</p>

<p>Донхёку всего лишь восемь, и он сидит на кухне, ярко залитой солнечным светом, болтает ногами и крепко держит пальчиками кружку с какао, языком пытаясь выловить обжигающий и ставший уже жидким зефир. Он не замечает того, что печенье готовить не мать, а служанка, да и матери давно рядом нет, лишь гувернантка, что читает ему сказку на французском, изредка поднимая на него взгляд и улыбаясь, с тем, что будучи взрослым, поймет Донхёк, было жалостью и грустью. Но пока что ему восемь, и он смеется, крошит овсяное печенье на пол, съедая больше, чем можно, потому что он еще ребенок и не думает о последствиях.</p>

<p><center>Донхёкеу всего лишь восемь, когда на следующий день в школе местные задиры напоминают ему, что за всё, даже за происхождение, необходимо платить, причём собственной кровью и детскими мечтами.</center></p>

<p><i>- Хэчани, отец хочет с тобой поговорить. Он ждет тебя в кабинете. </i></p>

<p>Донхёку всего лишь тринадцать, и он шумно сглатывает, придирчиво изучая своё отражение в зеркале. Он сдувает с себя невидимую пыль и стряхивает несуществующую грязь, поправляя и без того безупречно сидящие вещи, потому что никогда не узнаешь, что отцу может не понравиться в этот раз. Донхёку тринадцать, и он уже успел выучить, что означает каждый наклон головы, каждый будто случайно брошенный взгляд, каждое движение и даже интонация в спокойном, как кажется, голосе. Это его тайный код, его энигма, разгадать которую стало делом принципа. Способом выживания. Потому он стучит в массивную дубовую дверь почти без дрожи, улыбаясь практически искренне, входя с высоко поднятой головой и идеальной осанкой.</p>

<p>Ему всего лишь тринадцать, когда отец говорить о выборе будущего, о семье, о долге перед кровью и именем. Донхёку тринадцать, и он уже знает три языка, умеет танцевать и рисовать, играть на фортепиано и неплохо играть в футбол. Он талантлив, способен, усерден. У него пальцы сбиты мазолями в кровь от стараний, от бессонных ночей под глазами мешки, но он не жалуется - такого его жизнь, и у него в ней есть всё, о чем можно только желать. Вот только его отцу всегда кажется мало, ведь бесконечность - не предел. И он говорит и говорит, о том, что фирма растет, о том, что он - единственная надежда, о том, что старший брат - ничтожество, о том, что Донхёк должен выполнить долг.</p>

<p><center>Донхёку всего лишь тринадцать, когда он узнает, какого это - хоронить собственные эмоции глубоко в себе, прятать под тысячей замков детские обиды и закапывать мечты в теплую от соленных слёз землю того, что называется Детство. </center></p>

<p><i>- Хэчан-и, не убегай далеко, скоро ужин! </i></p>

<p>Донхёку уже пятнадцать, и он обжигает пятки о песок Миякодзимы, позволяя теплому ветру путаться в своих волосах, унося себя в сторону бирюзовой глади воды. Они с матерью приезжают на этот Японский остров уже тритий год подряд, чтобы сбежать от серости Сеула, от постоянных вспышек фотокамер, от суеты и постоянных требований. Они греются на солнце, зарываются пальцами в песок и купаются в бесконечной зеркальной глади воды, чтобы смыть с себя усталость и набраться сил. Донхёку безумно нравится здесь, нравиться плавать, плескаться в воде часами напролет, пока пальцы на руках не станут морщинистыми, как у старика, пока солнце не зайдет за горизонт, утонув в море, и тогда можно будет бесконечно долго пить манговые коктейли в баре рядом с отелем, пока желтая сладкая жидкость не встанет поперек горла.</p>

<p>Донхёку уже пятнадцать, когда он впервые в своей жизни влюбляется. Он встречает его на пляже, в самый разгар жаркого летнего дня, и, Донхёку кажется, что он никогда не видел никого более прекрасного. Его зовут Джехён, и он старше, и у него безумно красивая улыбка, милые ямочки на щеках и невозможно красивые карие глаза. Они проводят вместе всё свободное время, сплетая пальцы и целуясь под звездами, как в самых глупых юношеских фантазиях. Они сбегают от родителей и прячутся в гротах недалеко от воды, целуясь, пока хватит воздуха в легких, даря друг другу в ручную сделанные деревянные браслеты, чтобы никогда не забывать друг о друге, несмотря на расстояния, их разделяющие.</p>

<p><center>Донхёку целых пятнадцать, когда он узнает, что любовь может приносить ни с чем не сравнимую боль, что расставание - та еще сука, и что звезды с неба могут исчезнуть в один миг, стоит глазам напротив исчезнуть за стойкой паспортного контроля в аэропорту. </center></p>

<p><i>- Хэчан-и, братик мой золотой, я тебя ненавижу, знаешь ведь?</i></p>

<p>Донхёку семнадцать, когда он впервые получает удар от брата в лицо. Он вытирает тыльной стороной ладони разбитую губу, смотрит на пальцы, испачканные в крови, и где-то на краю сознания отмечает, что ему безумно идет цвет собственной крови. Донхёк улыбается, безумно слегка, и кидается с кулаками на брата, зная заранее, что проиграет. У него никогда не было шансов, ведь, в конечном итоге, что может сделать птица с подрезанными крыльями, заточенная в золотую клетку, против пропахшего свободой и сигаретами дворового волка? </p>

<p>Ему только семнадцать, а он уже ненавидит свою жизнь. Из друзей у него настоящих - по пальцам одной руки, и те такие же сломанные, как и он сам. Из всех желаний - лишь бы дуло к виску, да вот только руки трясутся по утрам так, что даже таблетки из оранжевой пластиковой банки не помогают. Из всех улыбок - только та, резкая, как удар битой по затылку, острая, как лезвие бритвы - не подходи, дороже будет. Из всех возможных реальностей только та, где он - золотое дитя золотых родителей, наследник империи, лучший студент, лучший выпускник, лучший, лучший, лучший. У него солнечная улыбка и тьма в глазах, золотой ролекс на руке и дыра в сердце. </p>

<p><center>Донхёку семнадцать, и когда Гук втрахивает его в белоснежный ковер, испачканный общей кровью, ему кажется, что он впервые за долгое время чувствует себя целым.</center></p>

<p><i>- Мистер Ли, эфир через пятнадцать минут. </i></p>

<p>Донхёку двадцать, и он готовится выйти на одну из крупнейших сцен Сеула, чтобы открыть ежегодное шоу в честь празднования Нового Года. Он недавно только поступил в институт Искусств, но уже имеет контракты с несколькими крупными студиями, телеканалами и радиостанциями. Когда у твоего отца контрольный пакет акций одной из ведущих массмедийных компаний, открывать закрытые двери оказывается намного проще. Донхёк смотрит на своё отражение, на идеально уложенные волосы и тонкий, но броский, макияж, переводит взгляд в сторону окна, встречаясь с самим же собой, смотрящим пронзительно с огромного плаката на стене соседнего здания. Донхёку двадцать, и он улыбается, смотря пустым взглядом перед собой. У него есть всё - имя, деньги, слава - и даже больше. Он - известная личность, он - предмет мокрых фантазий корейской молодежи. Он завидный жених, миллионер и звезда, что сияет на небосклоне ярко, призывно маня легкой улыбкой и хитрым взглядом. </p>

<p>Донхёку двадцать, и он - лучший сын своих родителей, семейная гордость, ненавистный младший брат, лучший друг, хранитель секретов и любитель слонов, на содержание которых жертвует миллионы, но об этом прессе знать вовсе не обязательно. Донхёк - наследник империи Ли, за ним охотятся, его хотят, его внимания жаждут, а за один только его взгляд готовы убить. Донхёку двадцать, и он прекрасно справляется со своей ролью, с высоко поднятой головой несет на себе все ярлыки, которыми его наградило общество, как орденами, и улыбается он так ярко, как могут улыбаться только самые счастливые в этом мире люди. У него есть для этого все поводы.</p>

<p><center>Донхёку двадцать, и он думает, как долго сможет всё еще это выдержать, пока его лицо и реальность не пойдет трещинами. </center></p>

</div>
</div>
</div></div></div>
</center>